Призван летом 1941-го...

В один из июньских дней в редакцию позвонила ветеран здравоохранения А. Е. Кирьянова из райцентра и поделилась:
– В юбилейный год Победы в Великой Отечественной войне в газетах много материалов посвящено фронтовикам. Они всколыхнули воспоминания о моем папе, и я вновь почувствовала ту горечь утраты, что испытала в юности, когда его не стало. Судьба моего отца была сломлена войной.
В
этот же день я побывала у Анны Егоровны в гостях. Она рассказала историю своего отца, в том числе поведала о боевых буднях, о которых слышала из его уст в далеких сороковых годах будучи совсем девчушкой. Показала документы и фотоснимки военного времени, их она хранит бережно как самую большую семейную ценность.
– Папу, Кирьянова Егора Сергеевича, призвали на фронт в первые же дни войны, летом 1941 года, – вспоминает Анна Егоровна. – На ту пору ему исполнилось 33 года. Была семья. Мы, двое дочерей, остались с мамой и бабушкой в Лебяжье. Мне было одиннадцать, а сестра Галя совсем маленькая, сорокового года рождения. За плечами у папы служба в армии, поэтому его обучать военной науке не нужно было, сразу отправили на передовую, в самое пекло войны…
Заволновавшись, моя собеседница протянула мне в руки конвертик с документами отца. Читаю справку из архива военно-медицинских документов от 19 февраля 2001 года: «Стрелок 396 отд. сап. батальона, рядовой Кирьянов Егор Сергеевич, 1908 г. р., на фронте Великой Отечественной войны получил 4 марта 1942 года множественное осколочное ранение мягких тканей: грудной клетки, левого бедра, правой стопы, левого плеча с переломом кости и повреждением локтевого и лучевого нервов». А в уголке подписано карандашом: «Крымский фронт».
– Четыре месяца папу лечили в госпиталях, а потом признали негодным к военной службе, отправили в 1942 году домой, – с дрожью в голосе вспоминает А. Е. Кирьянова. – Не забыть никогда, как он вернулся с фронта: исхудавший, усталый, левая рука, как плеть, висит, гимнастерка дыра на дыре, ботинки без шнурков… Смотреть больно, но мы понимали, что одежда подобрее нужна на фронте, никто не обижался.
Сначала отцу дали третью группу инвалидности, – продолжила ветеран. – Чтоб подзаработать к пенсии, он даже окна стеклить нанимался, несмотря на то, что одна рука нерабочая была. До войны-то строителем трудился, кстати, участвовал в строительстве «красной» школы. Но ранения сказались, да и ослаблен был. Питание скудное и в госпиталях, и дома – здоровье начало резко ухудшаться, присоединился туберкулез. И вскоре у папы уже первая группа была, а ее просто так не дают.
Недолго прожил Егор Сергеевич после победного мая. В марте 1948 года он ушел из жизни. Этот день, холодный, пасмурный, зябкий, оставил в душе дочери Анны незаживаемую рану. О безвременной кончине отца ей сообщила завуч медучилища, в котором она еще только начала учиться на первом курсе. Поселилась боль и в маленькой квартирке, где жили Кирьяновы. Особенно тяжело было матери фронтовика, потерявшей единственного сына. Тягостно и супруге. Их, своих любимых и дорогих женщин, он всегда старался уберечь от невзгод и переживаний. По словам Анны Егоровны, даже про войну при маме и жене не говорил, чтоб не расстраивать их.
– А пережить пришлось немало, – рассказывает дочь фронтовика. – Во время бесконечных бомбежек солдаты сутками лежали в сырых окопах, в воде, головы нельзя было поднять. Не спали и не ели по нескольку дней подряд…
Незадолго до своей смерти папа просил схоронить его рядом с солдатами, умершими от ран в эвакогоспитале. Просьбу фронтовика родные исполнили: последнее пристанище он нашел рядом с братской могилой на поселковом кладбище. Вот уже почти семьдесят лет тропа сюда «не зарастает»: навещают дочери Анна Егоровна и Галина Егоровна, взрослые внуки. Уже и правнуков пятеро. Для них, молодого поколения, А. Е. Кирьянова и хранит дорогие сердцу снимки и конвертик с фронтовыми документами – все, что осталось в память об отце.
И. БОГДАНОВА.